Мне идёт пятый год. Зима 1945 года. Сижу на печке и играю в тряпичные куклы. Пришла мама и принесла газету, где была напечатана песня о бойце.

-Аля, сейчас мы с тобой разучим песню. Она очень хорошая, называется «Огонёк». Ты должна выучить эту песню.

И мама старательно учит меня этой песне.

И врага ненавистного

Крепче бьёт паренёк.

За советскую Родину,

За родной огонёк!

Алтайское село Кытманово, площадь, много народа. Мама сказала, что сегодня машины поехали в Барнаул за солдатами, которые вернулись с войны. Все пойдём встречать солдат.

Было лето, много цветов в руках у девчонок. Брат крепко держит меня за руку. И вот показались машины. Солдаты стоят в кузовах, они машут руками и улыбаются. Все кричат, смеются. Машины медленно продвигаются к центру площади. Мы с братом тоже бежим около машин. Так и остались в памяти счастливые лица солдат и их светлые зелёные гимнастёрки.

Живём без отца. Мать работает на ферме телятницей, потом дояркой.  В семье трое ребятишек: Володя в шестом классе, я в первом, и Толя?- ещё не учится. Домик, где живём, представляет одну комнату. Русская печь занимает один угол. Второй угол - ларь. В переднем углу этажерка. Кровать с маминой периной. Шторы я вырезаю из газет. Лавки около печки и вдоль передней стены. Стол с лампой. Были лампы семилинейные, десятилинейные. Заправлялись керосином, который продавался в магазине. Электричества не было, не было и радио.

Мать с трудом одевала нас, чтобы мы могли посещать школу. Шила сама из старых вещей одежду. Обувь – это тяжёлые кирзовые ботинки и подшитые валенки, а летом наши ноги не знали обуви. Вспоминается лето, когда я перешла в седьмой класс. Рано пришла с ягодой и решила сбегать за книгой к Саньке Стомиковой. Бегу по лужайке, перебегаю дорогу и вдруг слышу:

-Аля! Ты уже девочка большая, бегать босиком уже неприлично.

Это голос нашей учительницы литературы Любовь Александровны Бортниковой. Знала бы она, как я сама мечтаю о туфельках!

Играли в «клетки». "Клетка" - это дом, кухня с «посудой». Посудой служили обломки от битой посуды: тарелок и кувшинов.

Летом купались, играли в прятки, бить-бежать, горелки, и др.  Пели песни, взявшись под руки человек десять, - двенадцать. Хорошо пел Вовка Шкляр. Любили рассказывать страшные истории. Ставили спектакли в старом нестеровском амбаре. Помню, Тайка Нестерова была барыней, а Кларка Вострикова играла роль Ваньки- слуги.

Зимой катались на санках и коньках. Коньки назывались снегурками, и крепились они к валенкам при помощи ремней и палочки . Читали все книги, передавали друг другу. Вот прочитали все книгу «На берегу Севана», всем захотелось поехать на это озеро и побывать в пещере, где есть дикий мёд. Сердились, когда кто-то долго читал книгу «Дети горчичного Рая».

Толька Башакин читал всегда и везде, даже когда ел. Где-то вычитал имя Алифа Павловна, и вот, когда я к ним приходила, он приветствовал меня этим именем: «Здравствуй, Алифа Павловна!». Было забавно, и мы всегда смеялись.

Еды, как сейчас, не было. Не было хлеба, мяса, молока. Ели траву: лебеду, крапиву. Собирали весной картошку, копали саранки, осенью собирали колоски.

Маму ценили в колхозе, её избирали депутатом Сельского Совета , членом товарищеского суда . Мужики говорили нам: «Вашей матери при жизни надо памятник ставить». Бригадир хороший был, жалел маму и нас ребятишек. Когда уже совсем опухали от голода: выписывал мешок пшеницы и привозил нам. Жарили её, толкли в ступке и пекли лепёшки. Толя имел много друзей. Он рассказывал им сказки, а они приносили ему из дома хлеб. У ребят, чьи отцы вернулись с войны, жили получше, у них был хлеб.

Володя окончил десять классов. Маму на выпускном вечере окружили ребята и уговаривали, чтобы Володя учился дальше. К тому времени из колхоза дали нам корову Зорьку. Стало легче с питанием. Поехал брат поступать в сельхозинститут в старых ботинках без носков. Приёмная комиссия отнеслась к нему хорошо, никто не смеялся. Сдал экзамены, поступил, и учиться поехал в костюме старшего брата, который был ему большой. Брюки через полгода стали рваться вверх. Пишет в письме: «Отрезаю внизу брюк и починяю вверху, не видно, так как хожу в сапогах». Мать пошла к председателю и тот выписал рабочие брюки, мёда и масла для Володи.

С интересом рассказывал брат, что, когда дали общежитие, он получил подушку, одеяло, матрос и две простыни. Всё думал:

-Ну, зачем - две?

Стал наблюдать, что будут делать со второй простынёй ребята. Вот вечером ребята одну простынь постелили, легли, укрылись другой, а сверху одеялом.

И ещё был такой случай:  готовили еду в институте по очереди. Была очередь друга . Он жарил картошку. Взял жир и стал резать на сковородку картошку. Володя вспоминал, как увидел, что друг жир на сковородку положил и хочет жарить, закричал:

-Ты что делаешь? Надо сначала на воде, (как мать готовила), а потом - жир! Испортишь!

-Спорим – отвечает друг. Бери ещё сковородку и жарь на воде.

У друга картошка получилась белая и вкусная, а у брата почернела и водянистая стала.

Летом ходили за ягодой за 15-20 км. Ходили по десять – двенадцать человек. Пилили дрова. Много работали: пасли телят в русалимовском крае, коров доили за маму. Доярки скажут:

-Ты дой, Аля, а мы тебе потом поможем.

Не имея хорошей одежды и пищи, мы умели дружить, мы отдавали тепло души своей друг другу.

Нина Шкляр

Саня Стомиков

Клара Вострикова

Тася Валяева

Валя Лучникова

Толя Плотников

Фрида Рерих

Гарри Метцгер

Володя Шкляр

Володя Рерих

Отто Давыд

Шурочка Башакина

Полька Башакин

Надя Архипова

Тайка Нестерова

Мирка Шторк

Коля Царигородцев

Послевоенное время было трудное. Мама работала дояркой и украдкой, иногда, приносила во флакончике от лекарства молока, запрятав его в складках длинной юбки. Забеливала суп из лебеды. Однажды за два ведра брюквы отдала две кашемировые шали. Одна шаль оранжевая, огоньковая, вся в цветах, с кистями. Вторая - вышитая гарусными нитками.

В каждом доме было горе: у немцев отцы погибли в трудармии. У Фриды Рерих пришёл отец из трудармии больной и вскоре умер, у других ребят - похоронки. Было много калек войны, без ног, без руки. Матери наши не долюбили, а мы  разучились говорить слово «папа».

Но через все годы дети войны пронесли и не растеряли совесть и честь, и бескорыстную дружбу. Все выросли достойными людьми.

Подруги на фото: (слева направо) сидят: Валяева Тася, Архипова Надя, Лучникова Света, Рерих Фрида, стоят: Стомикова Саня, Шкляр Нина, Башакина Шура.